НЕУДАЧНЫЙ ПОХОД В КРУЖОК РИСОВАНИЯ

Здравствуйте, уважаемые психологи!

Меня зовут Александр. Мне 21 год.
Я тяжело болен и нелюдим. Нелюдим именно из-за своей болезни. Что ж это за болезнь такая? Не знаю, но едва ли что-то хорошее, потому что я стал совершенно нетерпим к людям и людским сборищам.
Еще в декабре уволился с работы, оправдывая себя тем, что слишком устал, что работа моя неблагодарная, что из-за нее у меня нет времени для внимательного и вдумчивого прочтения книг и ринулся в книги. За прошедшее с того момента время прочитал достаточно много книг. Но тут и обнаружилась проблема – я понял, что не могу больше возвращаться в общество. Не могу стискивать зубы, когда мне приходится с кем-то здороваться, не могу находиться в одном помещении с людьми, которых я, мягко говоря, не слишком люблю.

И это было бы еще полбеды, если бы вчера кое-что не произошло.

Мама, взволнованная моим затворничеством, решила вывести меня в люди, что называется, силой. Утром воскресенья потащила меня в кружок рисования под названием «От 5 до 105 лет».

Там действительно обнаружился разновозрастный контингент. Начиная от 15-17-них девушек, пара лохматых парней (явно мнящих себя будущими великими живописцами) и седая старушка в очках, лет 60-ти с хвостиком.

Тамошняя преподавательница кинулась на меня коршуном, но я тут же честно и без грубости сказал, что я не умею и не стану ничего рисовать.

Она отвечала мне, что каждый умеет рисовать, просто не знает об этом.

Я сказал ей: «Пусть. Но я не стану рисовать. Я болен психически. Моими рисунками только окна психиатрической лечебницы обклеивать»

Этого объяснения ей показалось мало, прозвучали дальнейшие убеждения о моем таланте, который я, якобы, зарываю в землю.

Мне были представлены некоторые из рисующих.

Старушка, которую зовут Зоей Александровной, по ее уже словам, ходит в данный кружок уже три года и уходить отсюда не собирается.
Услыхав это, я спросил: «А дети у вас есть?» - и получил отрицательный ответ. Дальше я сказал так: «Тогда совсем все просто – вы ходите сюда, чтобы не спятить от одиночества, ибо и такие случаи в жизни бывали».

Следующим мне был представлен парень лет 19-ти. Хорошо представлен, конкретно словами: «Это Артур, наш новый Рерих».
Я сказал: «Вряд ли Рерих, скорее всего педераст или импотент. Не может реализоваться в личной жизни, вот и занялся маранием бумаги».

Дело приняло совсем уж плохой оборот, когда ко мне подсела девица (Алена), мечта Кустодиева или Рубенса. Подсела с целью познакомиться, что меня сильно напугало.
Однако и ее загадка не была сложной. Я сказал: «Из-за твоего телосложения тобой наверняка не интересуются парни. Вот ты и здесь, чтобы хоть кого-нибудь из них, но подцепить».
Она молчала и я, решив, что говорить мне теперь уже нечего, посчитал возможным выйти за дверь не попрощавшись.

Почти следом за мною вылетела мама, и принялась бранить меня, заявляя, что я ее опозорил, оскорбляя всех.
Но чем?
Ведь оскорбления – это грязные ругательства, это – мат. Считал и буду считать так всегда. Никаких ругательств, а уж тем более мата от меня кучка эстетов не услышала. Ведь даже не повышал голоса. Все сказал очень равнодушно, если не сказать – вяло.

В чем же я нахожу причину для такого поведения?

На мой взгляд, подобное рисование, вообще обучение рисованию, чем-то сродни графоманству.
Графоманов сейчас великое множество, плодятся и плодятся, пишут длиннющие романы и поэмы самого жуткого содержания.
Сам с детства ненавижу графоманию, потому и отказался участвовать.
Мне знакомо понятие «терапия творческим самовыражением». Только вот и ею я не желаю заниматься.

Разве в моем поведении была хоть капелька патологии?

С уважением,
Александр.